1 

Белое утро.
Черный снег.
Тихо-тихо.
Спят голуби, собаки… спит человек.
Но — чу! 
        Тишина вдруг испуганно вскрикнула. 
Новый день начинает свой бег.   

Под землей, над землей загудело всё!
Снег — точно вспенился под ногами.
Реагент сединой побежал, как шальной,
                                  ботинками и сапогами!    

Гул машин. Дым от труб выхлопных.
Куда ни глянь — бигборд на бигборде;
на одном — пьет колу атлет,
на другом — Интернет-планшет
        держит в лапах медведь на скейтборде.
Старушка подняла глаза, засмотрелась,
                                            да в лужу — «И-и-их!»
— Сволочи! Сталина на вас нету!
Уж вы мне, буржуйские морды!     

Ветер вдоль сквера газету понёс,
вырвав её из-под метлы таджика.
Парень ёжится. Жгучий мороз
для южанина — настоящая пытка. 

А это кто? — Викинг рыжеволосый
               рычит кому-то, в такси сидящему:  
                                                — Больно!
Больно видеть, как Кремлевских лужаек барбосы,
                народ, будто быдло, загоняют в стойло!
Голос ему в ответ: 
— Я с оппозицией пуд соли съел!
Россия в ж…е. 
                   Садитесь в машину.

Рыжий ещё раз руками развел —
и ну читать стихи матершинные.

Вот бизнесмен и поп со крестом
идут в суши-бар, беседуя:
— Выпьем по рюмочке.
— Одна — хорошо, а две — лучше.
— Брюшко подкрепим.
— Больно вкусны эти ролы да суши!
— Ну, а потом, я вам о своих грехах поведаю.      

— Слышали звук? Что там?
— Авария.
Черный «каен» въехал в белый. 
— Вот так картинка!
— Гляди! Хозяйки в роскошных шубках:
одна — брюнетка, другая — блондинка.

«Ты чё, слепая?!»
«Сама такая!»

Ветер острее ножей
                         прибавил сил;
одних косил,
                 других заставлял, 
                              будто флюгер, вертеться.

— Сегодня минус двенадцать;
                               завтра, говорят, 
                                                 будет плюс пять.
— Как природу понять?!
— Снова подскочит давление, 
                             заноет сердце…
— Пойдём домой, ляжем в кровать
                                и будем греться.

Поздний вечер.
Бомжи к своим лежбищам тянутся.
День был щедрым —
                   голодным никто не останется.

— Эй, синяк! 
Выпей сегодня со своею красавицей.
Держи сотку.
У трёх вокзалов водка 
                      дешевле,
                                ещё и на конфетку останется.

Над городом небо,
                    как шинель, серое. 

— Слышь, дядя, ты в Бога веруешь?
— Пошел ты!..

Глянул «дядя» дико и злобно,
              взгляд его не забудешь до гроба.

Страшное око! Черное око!

— Вован, какой отстой?! Стой!

«Пора по парам».
«Пора по барам».
«Пора по клубам…»
«Любо, братцы, любо!»

— Гля, какие тёлки стоят!
— Оба-на!
  
2 

Ночь упала на город, 
как на нары усталый зэк.
От Москва-реки мимо Гоголя 
идут двенадцать человек. 

Одежды белые, 
через плечо сума;
идёт отряд утешителей, 
будто сама весна.

Глаза горят, венцы — первоцвет,
Где ни ступят — там свет!

Ночь долгожданная! Ночь желанная!
Звенят золотые ключи!

«Мо-о-о-скви-и-чи-и-и!»

Здорово, братцы, здорово!

Мария, возрадуйся! 
Иван твой уже не в темнице.

Тюремщик Ивана сломить не смог.
Радуйся! С вами Бог!

Сила ваших сердец в любви.
Скорбные дни вы достойно прошли. 

Ночь долгожданная! Ночь желанная!
Звенят золотые ключи!

— Мария, как сердце стучит!
— Поцелуи твои горячи!

Утешители идут, словно облако плывут.

Эх, Старый Арбат!
Ух, Новый Арбат!
Шумный, в огнях…

— Э-э-э, куда тибе ехаць, брат?
— За Кудыкину гору! 
— Ты чё, бомбило?! Не видишь чё ли?
Наш Петя Штрык бросил собакам шашлык.

— Эй, Петруха! Да ты не в духе.
— Не-а, в духе!..

Поступь легка, венцы — первоцвет,
Где ни ступят — там свет!
 
Русь! 
Проявленная и тёмная,
устрашённая, возмущённая,
царями куда-то ведомая…

Русь! 
Правдивая и ложная,
по душе, по судьбе
всё же мир дарован тебе!

Русь! 
Годы канули в Лету бесславные,
расступается море стеклянное,
благодать сокровенною манною
рассыпается…

Вот так знамение!

Русь! 
Принимай утешение!

Звенят золотые ключи!

3 

Нет счастливее деянья —
душам, алчущим покоя,
мир и радость возвращать,
под звездою покаянья
о второй блаженной жизни
тихой песней возвещать.

Милость Господа безмерна,
всем открыл Он во спасенье
двери Царства Своего.
Сатаны обман и скверну
смоет, как водой весенней,
Дух величия Его.   
 
Утешители, мы — утешители, 
добрых дел на земле вершители!
Душам страждущим утешение —
как спасительный зов к пробуждению.

4

За окном воды река.
Люк сорвав, из-под земли
столб вознёсся кипятка,
где стояли «Жигули».
Где? 
       Стояли! 
                 «Жи-гу-ли…»

В доме Марьи ночь любви!

— Марья, свет мой, с нами Бог,
если я вернуться смог
в наш дом, в наш сад!
О, как я рад!
— Пей вино. Бери виноград.
— ведь если миром правит страх,
зачем нам всем дано любить?
Палач в жену свою влюблён,
с детьми, с женою нежен он.
Он любит, но готов убить
того, кто нежен и влюблен…
— Иван, забудь о палачах!
Мы этой ночью при свечах
оставим в прошлом страх и боль,
себе оставим лишь любовь.
Иди ко мне, задуй  свечу —
я вновь обнять тебя хочу!
— Смотри, родная! Дом в огне…
— О, ужас! 
— Там… дитё в окне….
— Мать и ребёночек в окне!.. 
— Я должен… Милая, прости!..
— Иван! Тебе их не спасти…

Стеною скачет красный конь —
всепожирающий огонь!..

5

— Пишите, Катя: «Труп опознан».
Он был под биркой «сорок два».
«Иван Иванович Морозов».
Гляди… и возраст сорок два.

Момент мистический… 
                    Мария,
внизу, в окошке номер пять…
Вы меня слышите, Мария?
Внизу 
       поставят 
                вам 
                    печать.

Нет, нет, 
            халатик не снимайте,
здесь без халатика нельзя.
И скальпель тотчас же отдайте.
Как неразумно… Ай-яй-яй!

Скорее капли, Катя! 
                    Легче?
Не вправе мы решать за смерть…
До дна, Мария! Правда, легче?
Нам жить или же умереть…

Ваш муж был призван… Богом призван! 
Воздайте ж славу Небесам. 	
Без слёз свою вершите тризну.
Блажен у Бога ваш Иван!

6

Ветер гонит Ордынкою белых коней,
Вьюгою стены Кремля побивает.
Овдовевшая Марья идёт, а за ней
Дух Утешения птицей витает.

Дух крикнул: 
             — Скорбящая! 
                           С вестью моею
душу твою пусть покинут печали. 
Спасавшие жизни, себя не жалея, —
все перед Богом спасёнными стали.

Тебя же Господь новым смыслом наполнил.
Иван твой с тобою, во чреве твоём.
Он танец чарующий ночью исполнил,
чтоб маленьким чудом вернуться в твой дом.

Ночь долгожданная! Ночь желанная!
Звёзды на небе идут хороводом.
Весной отступает зима окаянная,
горькая горечь становится мёдом.


7

Ночь прошла, упившись снегопадом.
Рассвет себя пока не проявляет.
Город спит… но слаженным отрядом         
двенадцать утешителей шагают.

Глаза горят, венцы — первоцвет,
Где ни ступят, там — свет!

Утешители, мы — утешители, 
Добрых дел на земле вершители!
Мы свою участь избрали давно,
в наших сумах — хлеб и вино.

— Глядите, братья, кровь на снегу!
— Брат, приглядись, это не кровь.
Вот человек лежит на снегу.
Он пролил вино.

— Ты кто?
— Я — предатель, —
          человек говорит, будто чревовещатель.
— Кого ты предал?
— Друзей я предал…
Мы пили всю ночь.
Всего до хрена…
— Чего «до хрена»?
— Шпроты, хлеб, ветчина…
Не стало вина.
Меня послали в киоск,
чтоб ещё подкупил.
Я взял три пузыря,
Один сам раздавил,
А два… уронил…
Разбил, на… разбил!
Они там ждут,
А я, бля!, тут…

— Утешься, несчастный, держи вино!

Пьяница вино святое
своей опухшею рукою
берёт и жадно пьёт.
 
— Пей, пока пьётся,
пока вьюга смеётся,
потом, когда губы замёрзнут,
будет поздно…


8

Из черного «Хаммера» вышли двое —
толстый и тонкий, 
                  оба в черных плащах.
Первый сказал: 
              — Дело простое —
вершить правосудие в наших судах.

Второй соглашается: 
                    — Дело простое…
Значится, так. 
              Когда их сегодня к вам привезут, —
Каждой сучке по полной! Усвоил? 
                                — Усвоил.
Скажите, а мне повышенье дадут?

— Повышенье? Ах, повышенье!
Конечно. Там решили. Дадут.
— Рады стараться!
— Дадут, лишь только «кликуш» этих 
                                   бросим на нары.
Там пусть трясутся и песни поют.
А теперь, до свидания!
— До свиданья!

Второй сел в машину, 
                     явно, доволен собой.
Первый же, по Зачатьевскому, 
                              посеменил домой.
Осторожненько так ступает
и про себя размышляет:

«Почему никто не жалеет судей?
Ведь мы, как и все, обычные люди.
Обычные люди… грех да беда,
да меч карающий с нами всегда.
Нас просят, нас молят, 
стыдят, проклинают…

Вдруг голос послышался:

«Грешные грешных карают!»

— Доработался, — сказал, оглянувшись, судья. —
Вокруг никого, здесь только я.
                               Как всё это понять?
Значит так: 
     скорее домой, 
               сто грамм коньяку
                              и хотя бы часочек поспать… 

9

На фоне белой метели,
будто вороны — спецотряд,
на столичный бордель налетели,
спа-салон «Вавилон» шерстят.

Рыжую сутенёршу по кличке «Мама»,
её «крошек», не знающих сраму,
и клиентов в одежде Адама…

шерстят!

На багряной стене реклама:

«Спа-салон «Вавилон» работает
           шесть дней, 
                               исключая субботу; 
с 18-ти до 6-ти
            здесь вы можете 
                            расслабление 
                                       абсолютное обрести!

— Дивчата! На улице холодно, 
                            а вы, гляжу, горячи.
— Командир…
— Гражданка Авадова, 
               это от вашего «Форда» ключи?
— Может, от моего, а вам что с того?
— Что, что? Ключ изымаем.
А вас… 
          вас мы сейчас 
                           «Уазиком» покатаем. 
— Капитан! Сейф. 
— Так, так, так.
        порошок… валюта… золото…
                                 жемчуга…
Тут «радости» лет на восемь…
— Тоже мне, напугал.
— Пугать? — Извините!
Пусть каждый сам свой делает вывод. 
А теперь, граждане нарушители,
шубки набросили — и на выход.

Утешители идут, словно облако плывут!

«Кажется, всё по закону:
был «Вавилон», и нет «Вавилона»».

10

В рассветный час метель лишилась сил,
упав рабою в ноги январю,
серп месяца на небе оголив
и утреннюю светлую зарю.

Вдруг волчий вой нарушил тишину.

«Ва-а-а-у-у-у-у-у-у-у-у!»

Тягучий заунывный волчий вой
на Красной Пресне чёрных птиц вспугнул
и те стремглав взметнулись над землёй.

Мужчина стал кричать:
                     «Куда? Матрос!..
Вернись сейчас же! Слышишь?! Вот нахал!»
Его большой красивый черный пёс
сорвался с поводка и убежал.

— Утешься, человек! Утешься друг!
На этот раз напрасен твой испуг. 
Пройдя круги Садового кольца,
лишь вечером ты вновь увидишь пса.

Вдруг снова вой, пронзительный такой,
вой волчий, вой тоскливый, групповой.

«Вау-у-уо-о-о-а-а-а!»

— Смотрите, братья!
                 Ведьма хочет месяц украсть.
— Не тут-то было!
            Святой Георгий её по темени — «хрясь»!
— Вона как почесала сирая!
— Куда бежишь, судьба осиновая?!

«Ха-ха-ха-ха!!»

11

Морозное утро, ясное небо.
Снег лежит, как невеста на брачном ложе.
В этом мире ради насущного хлеба
каждый делает всё, что может.

Все бегут; задача — добраться к метро,
провалиться в чудовищные глубины;
исчезает народ, 
               душа за душой,
                      в лабиринтах подземной машины.

Все куда-то спешат:
Врач — лечить,
Учитель — учить,
Торгаш — торговать,
Вор — воровать,
Скрипач — в переходах «деньгу зашибать»…
Все куда-то спешат.

«Опачки! Стал эскалатор». 
— Что там?
— На путях короткое замыкание!
— Кабель горит! 
— Идёт задымление!
— Без паники!
— Платок! Дайте платок! Скорее!..
— Не работает эскалатор!
— Внимание! Внимание!
Потихоньку 
            организованно 
                          подымаемся 
                                    обратно!
  
12

Так идут двенадцать смелых,
в чистоте благословенных
                         утешителей Руси.
На любое потрясенье,
                есть у них для утешенья
                                    силы, Господи еси!

Так идут они Москвою;
                 с состраданьем и любовью
                                        свою миссию вершат.
Город мира златоглавый,
                   у Небес стяжавший славу,
                               им за праведность воздаст.

Так идут они столицей,
в небесах щебечут птицы
для святой земли сынов.
Солнце красное сверкает
сквозь большое одеяло
нежно-белых облаков.

Морозный воздух с нотками мимоз.

Мерный шаг. Идут двенадцать
в красной неге искупаться.
Позади их — черный пёс.
Пёс огромный, пёс красивый,
хоть и старый, но игривый.
Впереди — у трёх берёз,
белоствольных трёх берёз,
в лепестках пурпурных роз, —
серебристый Лунный Нос.

13-е июня, 2013 г. День Вознесения Господня.
г. Запорожье